Казахстан пригласил компанию из Китая разрабатывать в Карагандинской области месторождения вольфрама. Одно из них входит в тройку крупнейших в мире. Корреспонденты Азаттыка побывали в поселке, расположенном рядом с богатыми залежами редкого металла, и спросили жителей, что они думают о приходе китайского инвестора.
Поселок Верхние Кайракты мало чем отличается от других умирающих населенных пунктов в Казахстане. Таких на карте страны — появившихся в советскую эпоху рядом с залежами полезных ископаемых и пришедших в упадок после развала государства, занимавшего одну шестую часть суши, — можно отыскать десятки, если не сотни.
В поселке, расположенном в богатой минеральными ресурсами Карагандинской области, когда-то жили свыше четырех тысяч человек. Большинство работало на горно-обогатительном заводе, который закрылся в 1990-х. В 2009 году, по данным переписи, в Верхних Кайрактах насчитывалось менее 250 человек. Сейчас здесь — шесть домов. Жители выживают за счет подворий, кто-то ездит на работу в ближайший поселок Агадыр.
Но в ближайшие годы жизнь здесь может кардинально измениться. Казахстанская национальная компания собирается совместно с партнером из Китая разрабатывать два близлежащих месторождения вольфрама, редкоземельного элемента. Выбор инвестора из Поднебесной власти Казахстана, где распространены антикитайские настроения, — они вылились в этом году в уличные акции — объясняют готовностью Пекина предоставить технологии, которых у Нур-Султана нет.
«ЕСЛИ ОТКРОЮТ РУДНИК…»
Из областного центра, города Караганды, в Верхние Кайракты ехать около трех часов. 200 километров. Последняя треть пути — дорога от районного центра Аксу-Аюлы до поселка — ухабы и выбоины. Вокруг — розово-серая холмисто-каменистая местность. Подъезжаем. Издали у подножья самого большого в округе холма Басала («Пестрая голова») видны силуэты серых многоквартирных домов, напоминающие коробки.
При въезде в село стоит слегка покосившийся и выцветший металлический знак с названием населенного пункта на казахском языке «Жоғарғы Қайракты». Авторы допустили ошибку, вписав «к» вместо казахского «қ». Қайрақ на казахском означает «точило». Тут много плоского шершавого камня. Вероятно, еще издавна его использовали, чтобы точить металл. Местные позже эту версию подтвердили.
Поселок выглядит так, словно пережил бомбежку. Серые многоэтажки, зияющие пустыми глазницами окон, выглядят вблизи мрачно. Кажется, из них вынесено всё, что можно было вынести. Большинство одноэтажных кирпичных домов с железобетонными перекрытиями давно разобрали на стройматериалы. Куда ни глянь, вокруг раскиданы обломки бетона. Улиц здесь не осталось. Пустующие дома, заброшенные здания школы и администрации сегодня могли бы служить декорациями для постапокалиптического фильма.
Из-за такой тотальной разрухи сначала сложно определить, какой из нескольких уцелевших домов жилой. Их можно распознать лишь по заготовленным на задних дворах скирдам сена, да по дыму из печей. Но днем в целях экономии не топят.
Завидев незнакомцев, к нам подходит мужчина средних лет. Представляется Иваном. Узнав, зачем мы здесь, он зовет из дома мать.
— Живем мы хорошо. Если бы плохо было, уехали бы. Мне здесь воздух нравится. У меня давление, сердце болит, почки. В Караганду съезжу — ноги отекшие. А здесь два-три часа после города побуду, и всё проходит. Я никуда не хочу уезжать. Здесь буду. Если болеешь, время придет, хоть в Караганде, хоть где будешь, всё равно умрешь, — говорит пенсионерка Людмила Безрученко.
Она приехала сюда в 1988 году за мужем, который работал на одном из близлежащих рудников. До выхода на пенсию была диспетчером на АЗС. Вырастила пятерых детей. Сейчас живет с двумя сыновьями. Переезжать из Верхних Кайрактов 68-летняя женщина не хочет.
— Вода родниковая у нас в домах. Санузел. Земля хорошая. Всё растет. Соленья закрываем. За счет скота выживаем и на мою пенсию. Масло, сметана, молоко есть, но коровы тоже кушать хотят. Сена на пятьсот тысяч взяли. На сто тысяч корм взяли. Мало, еще надо покупать.
Пенсионерка верит, что жизнь в селе может возродиться с приходом китайских инвесторов:
— Если откроют рудник, может сын пойдет работать. Дорогу будут чистить от снега. Поселку будут немного помогать. Было бы хорошо и веселее. Но это, если они работать приедут, а не деньги отмывать.
Пока мы разговариваем с Людмилой, к дому подъезжает груженая бортовая «ГАЗель». Это бывший местный житель, а ныне карагандинец Ерболат Шариза привез отруби для Безрученко. Они с Иваном разгружают мешки на заднем дворе.
— Если Китай придет, привезет две-три тысячи своих людей, казахи как чернорабочие рабсилой останутся. А если наши казахи возьмут, обязательно процветать будет. Если, конечно, патриоты возьмут. Китайцы о казахах думать не будут. Всё богатство к себе перевезут. Мы тут без ничего останемся, — комментирует Ерболат новости о приходе инвесторов.
— Но постоянно плохо о них тоже не надо говорить. С другой стороны, если сами казахи-патриоты не берут, если даже китайцы откроют, хоть работа для населения будет. Безработных же людей много сейчас, — добавляет Ерболат Шариза, потому что он, с его слов, за «объективную оценку происходящего».
По соседству с Безрученко живет Оразбай Муратулы — самый востребованный в поселке человек. У него есть машина — старая «шестерка» «Жигули». Когда Оразбай не на вахте (на руднике железа и марганца в 18 километрах от поселка), то местные пользуются его транспортными услугами.
— Естественно, мы против китайцев. Хорошо было бы, если бы свои взяли. В Казахстане же хватает тех, кто может работать. Но нашим не разрешат. За эти двадцать лет, пока здесь живу, сначала разговоры шли, что рудник японцы откроют, потом русские. По пять лет ждали. И вот уже третий год слухи ходят, что китайцы придут. Но мы их пока в глаза не видели. А придут они или нет, одному Богу известно, — говорит Оразбай Муратулы.
— Живем мы неплохо. Аул у нас хороший. Единственное, нет Интернета и сотовая связь слабо ловит, — сказала жена Оразбая Мейрамгуль Мукашева.
54-летний Дулат Амиров, когда мы подошли к его дому, паковал вещи. Прожив здесь 24 года, семья Амировых покидает ставшее родным село. Переезжает в соседний Агадыр. Дулат работает на месторождении угля Шубарколь и говорит, что зимой тяжело приезжать и уезжать из поселка из-за заноса дорог.
— Зимой здесь снегом дороги заносит. На работу тяжело выезжать. Дети не могут приезжать. Половину вещей уже перевез. Осталось еще пару рейсов сделать, и всё. Если дорога будет, работа, то это место, где можно жить. Народ здесь хороший. Ничего плохого не могу сказать. Вынужденно уезжаю, — говорит он.
По данным официальных переписей, в 1999 году в селе проживало 611 человек, в 2009-м — 244. Сейчас отсюда планируют уехать две семьи, и тогда в Верхних Кайрактах останется четыре семьи.
НАДЕЖДЫ НА «ПРИТОК ИНВЕСТИЦИЙ» ИЗ КИТАЯ И ОПАСЕНИЯ
Рядом с поселком два месторождения вольфрама — Северный Катпар и Верхнее Кайрактинское, которое входит в тройку крупнейших в мире. Залежи были открыты еще в советское время. Редкий металл начали добывать, но в 1992 году работы остановили.
На месте прежней добычи на месторождении Верхнее Кайрактинское — котлован, наполненный темной водой. Рядом возвышается гора отвала. Если вглядеться в состав отвала у себя под ногами, то среди серо-бурых камней за несколько минут можно набрать небольшую горсть блестящей руды.
По данным компании-собственника «Тау-Кен Самрук», месторождение имеет стратегическое значение и содержит такие основные рудные минералы, как шеелит (более 80 процентов), вольфрамит, молибденит, висмутин, пирит, халькопирит, самородный висмут и другие. Запасы вольфрама и молибдена Северного Катпара подтверждены, на Верхнем Кайрактинском завершается комплекс геологоразведочных работ.
Руководство компании в своих интервью неоднократно признавалось: китайскую компанию Xiamen Tungsten Co., Ltd пригласили в страну, потому что у Казахстана нет технологий обогащения руды, «адекватных специфике месторождения». Китайцы к 2022 году планируют построить у двух месторождений в 30 километрах друг от друга, запасы которых оцениваются в 1,3 миллиона тонн, два горно-обогатительных комбината и перерабатывающий завод.
Офис компании «Тау-Кен Самрук», которая владеет месторождениями не только вольфрама и молибдена в Казахстане, но и золота, и серебра, расположен на Левобережье столицы Казахстана Нур-Султана. Попытки взять интервью у руководства компании об условиях сделки с китайскими инвесторами оказались тщетными.
В письменном ответе на редакционный запрос компания сообщила, что по условиям соглашения с китайской стороной «возможная доля отчуждения — не более 67 процентов доли участия в проекте», при этом решения по ключевым вопросам будут требовать одобрения обоих участников совместного предприятия. Ориентировочная стоимость проекта в Карагандинской области, как говорят в «Тау-Кен Самруке», — более 750 миллионов долларов США, а ожидаемый уровень налоговых поступлений в бюджет за весь срок проекта превысит миллиард долларов. При этом в компании подчеркивают, что «значения являются индикативными» и могут быть скорректированы как в большую, так и в меньшую сторону, в зависимости от ситуации в вольфрамовой отрасли и мировых цен на металл.
Национальная компания предполагает, что проект обеспечит работой две с половиной тысячи человек. При этом, как указано, «недропользователь обязуется отдавать предпочтение казахстанским кадрам».
Заместитель акима Карагандинской области Алмас Айдаров в начале года говорил в интервью местным СМИ, что рядом с месторождениями появится большой поселок, и высказался за привлечение иностранной рабочей силы на период строительства.
Сейчас проект на стадии подготовки геолого-экологических исследований и технико-экономических обоснований. В «Тау-Кен Самрук» считают, что будущий приток инвестиций, строительство новых объектов инфраструктуры и реконструкция существующих, создание рабочих мест и поступления в бюджет «окажут положительное влияние на социально-экономическое развитие региона».
Китай активно инвестирует в экономику соседнего 18-миллионного Казахстана. Нур-Султан и Пекин подписали соглашения об открытии на территории Казахстана 55 совместных проектов (в их числе значится промышленная разработка месторождения вольфрамовых руд). Казахстан, богатый нефтью, газом, металлами и другими полезными ископаемыми, получил миллиарды долларов китайских кредитов.
В казахстанском обществе усиление китайского экономического влияния вызывает неоднозначную реакцию. Критически настроенная к власти часть казахстанцев в последние годы выражает обеспокоенность «экспансией Китая», растущей зависимостью местной экономики от инвестиций Пекина, возможным увеличением притока рабочей силы из соседней страны. В сентябре антикитайские митинги прошли в нескольких городах. Десятки их активных участников впоследствии были заключены под административные аресты или подвергнуты штрафам.
Руководство страны и провластные силы приветствуют китайские инвестиции, говорят о выгодном сотрудничестве, благодаря которому, как заявляется, в стране появятся высокотехнологичные предприятия и около 20 тысяч новых рабочих мест.
Ряд независимых экспертов считает, что в реальность подобных заявлений поверить трудно. По официальным данным, реализованными считаются сейчас 15 из 55 совместных проектов, причем в их числе значатся покупки Китаем долей в капитале казахстанских компаний — это не обязательно влечет создание новых рабочих мест.